"СПИДа нет"? или Больные фантазии здоровых людей

Какую только информацию о ВИЧ и СПИДе не встретишь в Интернете! Бывает, люди пишут чушь без злого умысла, просто от незнания. Но зачастую появляются статьи или комментарии, авторы которых на полном серьезе пытаются убедить аудиторию, что СПИДа на самом деле нет, что никакие лекарства, на приеме которых настаивают врачи, принимать не нужно — от них только хуже будет. Однако практика показывает, что хуже бывает именно от подобных статей, а не от лекарств.

Сегодня наш собеседник — Аза Рахманова, профессор, главный инфекционист комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга, заместитель главного врача по лечебно-диагностической и научной работе Центра по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями. Более 30 лет она работает с ВИЧ-положительными людьми.

– Немало мифов запустили в обществе СПИД-диссиденты. Наиболее типичные из них — «СПИД — это мистификация», «ВИЧ — это выдумка», «Больные умирают не от СПИДа, а от лечения»… Эти заявления наносят огромный вред лечению и профилактике ВИЧ-инфекции. Больные, которые под влиянием этих лженаучных идей отказываются от лечения, подвергают себя риску развития оппортунистических и вторичных заболеваний, вовлечения в патологический процесс разных органов и систем. Во многих случаях смерть ВИЧ-инфицированных связана с поздним обращением за медицинской помощью, их низкой культурой и плохой информированностью о болезни и возможностях ее лечения.

Когда я слышу «Богемскую рапсодию» или «Show must go on» группы Queen и Фредди Меркьюри, я испытываю восхищение и… сожаление. Я помню, как плакала моя внучка, тогда еще школьница, когда осенью 1991 года пришло известие о смерти Фредди Меркьюри от СПИДа. Представьте, если бы он остался жив, сейчас ему бы не исполнилось и 70 лет. Шоу могло продолжаться, если бы в конце прошлого века была спасительная терапия, ставшая доступной всем ВИЧ-инфицированным сегодня.

– Аза Гасановна, а почему СПИД-диссиденты так настойчиво опровергают то, что ВИЧ существует?

– На ВИЧ денег выделяется больше, чем на онкологию, на другие лечебные программы. И это многих задевает… Весь мир выделяет огромные деньги на ВИЧ. Потому что все давно поняли, что если мы не будем лечить больных с ВИЧ-инфекцией, лечить рано, когда вирус только внедрился в организм, то иммунная система будет разрушаться, будет очень много неприятных заболеваний. В результате человечество если не погибнет, то, по крайней мере, уйдет самая ценная, работоспособная его часть — молодежь, подростки. Кто будет работать? Кто будет платить налоги? И когда я читаю, что СПИДа нет, я возмущена всей душой. Потому что как специалист, который занимается СПИДом с 1988 года, я знаю, что от таких заявлений ничего, кроме вреда, нет.

– Расползлись слухи, что вируса ВИЧ в природе не существует…

– Люк Монталье и Франсуаза Барре-Синусси получили Нобелевскую премию за то, что открыли вирус ВИЧ. До открытия вируса американцы уже заявили, когда описали первый случай заражения ВИЧ в 1981 году, что это заболевание — вирусное, заразное. Тогда не было возбудителя, но американцы заявили, что его надо искать. Сразу стала возможна диагностика, уже могли подтверждать диагноз «ВИЧ-инфекция», определять количество копий вируса в крови, делать прогноз лечения. Это было великое открытие. И как можно в этом сомневаться?

Обидно, что даже некоторые медицинские работники «покупаются» на дезинформацию СПИД-диссидентов. Однажды я стояла на коленях перед беременной женщиной (она лежала в больнице Боткина), которая категорически отказывалась принимать антиретровирусную терапию. А муж у нее — врач. И она сама — с высшим образованием, не просто с улицы. Я ей говорила: «Давайте начнем антирет­ровирусную терапию». Провела с ней целый час. Я говорила: «Не будете принимать терапию — родите больного ребенка». Она не послушалась и действительно родила ВИЧ-инфицированного ребенка, который сегодня получает антиретровирусную терапию.

В Петербурге в прошлом году родилось 500 детей от ВИЧ-инфицированных женщин. Из них зараженными оказались только 10 малышей. Женщины, которые получали антиретровирусную терапию, практически все рожали здоровых детей. А если ты не принимаешь терапию, то в 50% случаев рожаешь ребенка, зараженного вирусом. И поэтому сомневаться в том, что ВИЧ есть, нелепо.

И отказываться от лечения в Центре СПИД — нелепо. Мы у каждого пациента определяем вирусную нагрузку — содержание вируса в крови. Тот, кто лечится адекватно, регулярно принимает терапию, соблюдает режим лечения, принимает те препараты, которые мы ему назначаем, то у него, как правило, восстанавливается иммунная система, он становится полноценным в плане работоспособности, в плане качества жизни. И, кроме всего прочего, становится малозаразным. Это результат терапии. Она называется «спасительной» для самого пациента, но она еще и профилактическая, потому что предупреждает заражение окружающих от этого ВИЧ-инфицированного человека. У него содержание вируса в крови падает до неопределяемого уровня, вирус уходит в «депо». Но как только вы прекратили терапию, он опять дает о себе знать… Поэтому ее нельзя прекращать, терапия наша пожизненная.

Буквально полгода назад я была в больнице имени Боткина, смотрела больную, сестра которой — медик, терапевт. Смотрю — у нее три клетки, а в норме должно быть — 500 и выше. Как же она дошла до такой жизни? Оказалось, она решила сделать пластическую операцию, пришла, а ей сказали, что сначала нужно сдать кровь на ВИЧ и на гепатит. И обнаружился ВИЧ. Но ее сестра, вместо того чтобы бить тревогу, почитала какую-то литературу… Эта литература распространяется огромными тиражами! Гораздо большими, чем наши книги о ВИЧ и о лечении… И посоветовала этой женщине лечиться препаратами, которые поднимают иммунитет. А что значит «поднимать иммунитет», если вирус «сидит» в клетке?! Надо убить вирус. И вот она в течение 5-6 лет лечилась так, как ей рекомендовала ее сестра… В результате женщина дошла до такого состояния, что у нее развилось поражение головного мозга. Она начала принимать терапию, ей стало лучше. Она уехала в другой город. Потом я решила проверить, как она принимает препараты. Позвонила сестре, а та и говорит: мы опять засомневались, нужно или нет принимать терапию, и решили, что лучше не принимать. Потому что на какой-то препарат у нее возникла тошнота. Ну и что, что тошнота? Во-первых, можно заменить препарат (у нас 30 антиретровирусных препаратов!), во-вторых, изменить схему приема. Любое побочное действие можно преодолеть. Сейчас она лечится, ей стало лучше, мы ее выписали из больницы. Но с каким трудом это дается…

А скольких людей нам не удалось убедить? А сколько больных, прочитав книжки СПИД-диссидентов, не идут лечиться? У нас выявлено 50 тысяч ВИЧ-инфицированных, а приходят в Центр СПИД только 22 тысячи. А где остальные? Мы даже их найти не можем. Ищем, предлагаем лечение, просим, чтобы они принимали терапию, выдаем лекарства бесплатно. Потому что хотим защитить от ВИЧ прежде всего окружающих.

Выдаем лекарства, а некоторые их продают или просто выбрасывают. Одна женщина родила ребенка, ей дали препараты, чтобы она и сама принимала, и ребенку давала. Она вышла от нас, и я сама была свидетелем, как она флакон, предназначенный для малыша, выбросила на помойку. И сказала: «Я эту гадость ребенку давать не буду». Больше мы ее не видели. Она дала нам неправильный адрес, неправильный телефон… Вот такие вещи происходят.

Я считаю, что иногда мы должны принимать репрессивные меры. Ведь люди обязаны думать не только о себе, но и об обществе, об окружающих. А сочинители, которые такое пишут… Заниматься разложением общества — преступление. Таких людей надо по закону привлекать к ответственности. И ставить в пример тех, кто проводит терапию, кто следит за своим здоровьем и выкарабкался в итоге из «ямы». Разве чужой пример не заразителен? В хорошем смысле этого слова…

История первая

В конце 80-х я работала советником мэра Ленинграда Анатолия Собчака по вопросам СПИДа. СПИД тогда как раз набирал силу, наркоманы разнесли эпидемию по городу. В 1989 году ко мне на прием в больницу имени Боткина привели девочку 5 лет. У нее диагностировали СПИД. Мама ее заразилась от африканца, а ребенка заразила во время родов… Когда она пришла ко мне с бабушкой, мне стало нехорошо. У девочки был дважды опоясывающий герпес. У нее в годовалом возрасте была тяжелейшая ветрянка, от которой она чуть не умерла. Тяжелейшее воспаление легких и стафилококковый сепсис. Как она выжила? Я не знаю… Она не могла глотать твердую пищу, только жидкую принимала. Все органы были поражены СПИДом и другими вирусами.

Нужно было срочно начинать ее лечение. А у нас в стране в то время только-только зарегистрировали препараты, а детских форм еще не было. В 1989 году вспышка инфекции случилась в Элисте, и тогда элистинских детей привезли в Петербург — в больницу в Усть-Ижоре.

В это время нам позвонили из Лондона: местный «Колизей» и Мариинский (тогда Кировский) театр предложили устроить благотворительный концерт в английской столице. Чтобы все деньги от этого события пошли на лекарства против СПИДа. Мне как советнику мэра, человеку, занимающемуся СПИДом, профессору, главному инфекционисту города, предложили поехать. Выезжать надо было срочно, а визы не было. Я позвонила Собчаку, он уже был в аэропорту, но тем не менее живо откликнулся на ситуацию. Анатолий Александрович попросил меня обратиться к Путину, чтобы тот помог мне поскорее вылететь в Лондон.

Владимир Путин действительно сразу решил проблему. Его помощник позвонил в консульство Великобритании объяснил необходимость моего скорейшего вылета в Лондон и решил все организационные вопросы. Помню, как я прилетела и выступала на благотворительном концерте в британской столице, говорила, как важно помочь нашим детям, что у нас сейчас очень мало лекарств. И в конце концов привезла лекарства.

Эта девочка Юля жива. Она ко мне приходит, по телефону звонит, если возникают какие-то срочные вопросы: «Аза Гасановна, я сегодня пропустила одну таблетку. Что мне делать?». И эта бабушка живет с Юлей все эти годы. Ни бабушка, ни я не заразились ВИЧ…

История вторая

Еще один пример. Мама-наркоманка родила и бросила девочку Лизу на корабле. Где эта мама — никто не знает… Девочка попала в больницу. А так как она была брошенная, да еще мама-наркоманка, ее решили проверить на СПИД. И обнаружили вирус СПИДа. И сразу начали лечить.

Она очень тяжело болела, умирала, трижды лежала в реанимации. Я все время говорила: «Ничего безнадежного нет. Она будет учиться, будет отличницей». Многие недоумевали тогда: «Зачем вы, Аза Гасановна, возитесь с ребенком, который обречен на смерть?» А я возилась, очень долго. Сейчас Лиза нормальная девочка. Ей 16 лет, паспорт получила. Заканчивает 8-й класс, идет дальше учиться. Подарила мне свою картину, прекрасно нарисованную. Пока она живет в больнице, потому что у нее никого нет. Не беда: будем искать ей приемных родителей.

Помимо всего прочего Аза Гасановна Рахманова — главный редактор научно-популярного журнала «СПИД. Секс. Здоровье». Она показала мне фотографию, на которой она запечатлена в Вашингтоне, на Конгрессе по СПИДу, со своим старым американским знакомым Ронни. Он живет с ВИЧ уже 35 лет, принимает терапию и отказываться от лечения не намерен. Так что и на другом конце земного шара справедлив этот тезис: если регулярно принимать терапию, всегда быть в контакте с врачом, то можно жить долго и активно. И никто из окружающих даже предположить не сможет, что у тебя ВИЧ.

Адрес Центра СПИД: наб. Обводного канала, 179. Информацию о приеме врачей, психологов и социальных работников можно получить в регистратуре по телефону: 575-44-81.

Оригинал статьи на сайте "Курьер-Медиа"